Без права на жизнь - Страница 152

К оглавлению

152

— Показывай, Сержант.

Длинные прохладные пальцы умело проходят по рубцу. М-да, Оля была нежнее.

— Неплохо. Чем обрабатывали?

Подаю пакет.

— Ага, понятно. Это я забираю, каждый день после завтрака и перед ужином ко мне на перевязку.

— Слушаюсь, соратница.

— Просто Светлана, парень. Тебя-то как звать, герой?

— Так и зови ― Сержант.

— А имя?

— Если надо, выбери любое, Светлана. У меня их было много.

— Интересный ты.

Девушка закончила обработку раны, привычно и ловко наложила повязку.

— Иди, боец.

— Спасибо, Светлана.

Петр беседует с пареньком у двери.

— Как, соратник Сержант?

— Норма, соратник комендант.

— Тогда на завтрак.

Первый раз в этом мире мыл руки настоящим куском мыла. Темно-коричневое, но с едва уловимым парфюмерным запахом.

— Ты смотри, знаешь, что это такое. А новички всегда теряются ― жидкое ищут.

— Откуда такая редкость, Петр?

— С местных складов. Военным выдавали. Универсальное ― помыться и постирать можно. Позавтракаем, и тебя обеспечу.

Некрашеные вымытые деревянные полы, обычные пластиковые столы и стулья, отделенная знакомыми оружейными ящиками кухня. Парнишка на раздаче по команде Петра подает мне… котелок. Точь-в-точь наш армейский котелок. Тушеный картофель с сосисками, три ломтя хлеба, пластиковая кружка с чаем, металлическая ложка. Подхватываю, направляюсь к ближайшему столику.

— Сержант, столик командования вон тот, у окна.

— Понял.

Не спеша, с удовольствием завтракаю. Петр разделяет компанию.

— Петр, а как доставляются продукты?

— Это продумано. Много приносят обучающиеся бойцы, есть несколько мест, куда отправляем своих людей ― встречать транспорт из Сити. Патриотов много, они всегда помогают.

— А зимой?

— На зиму тут почти никого не остается, с едой проще.

М-да, не партизанский отряд, а пионерский лагерь. На зиму закрываемый.

Откушав, выходим. Нагретые солнцем сосны дают особый, ароматный и полезный для здоровья смолистый запах. Курорт. И до моря относительно недалеко.

Ощущение пионерского лагеря усилилось после получения имущества. Тонкое одеяло, простыни, наволочка, полотенце, мыльно-рыльные, даже дешевенькие бритвенные станки и рулон туалетной бумаги… В чем будут тогда тяготы и лишения? А, стирать самому и мылом, в холодной воде. Ну да, конечно. Замечательные условия жизни у партизан общества потребления. Форма. На этот раз полный комплект, включая берцы с брезентовым верхом. Подумав, Петр щедрым жестом выложил две маечки-тельняшки. Вот за это ― спасибо!

— Эх, а с носками у нас трудно, Сержант. Заказываем в Сити, изнашиваются быстро…

— Печально. Кстати, Петр, а что носили военнослужащие России?

— Что? Смотри.

Комендант подает кусок полотна. Лицо невозмутимо, в глазах прячется легкая насмешка. Портяночки! Рывок, две равные половинки. Наматываем, одеваем берцы… Класс! Вот теперь эмоции у Петра проявились.

— А что, так больше никто не носит?

— Только командир, Сержант. Мы пробовали ― сбиваются, ноги натирают.

Интересная информация. В принципе, правильно, Олег и Петр могли в российской армии не служить. Вместе относим имущество к месту моего нового проживания. Совсем небольшой склад возле лазарета, одно окошко, четыре топчана со свернутыми матрасами, четыре фанерных шкафчика для вещей, табуретки.

— Пока будешь жить один, Сержант.

Переодеваюсь, подпоясываюсь брезентовым ремнем (туго нельзя ― рубец побаливает), надеваю берет. Жаль, что нет эмблем и зеркала.

— Вот, совсем другое дело. Сразу видно ― Реджистанс.

Оружейный склад. Коробка из вощеного плотного картона, в ней почти родной револьвер с орлом на рукоятке, две пластины для быстрой перезарядки. Жесткая брезентовая кобура, маленький подсумочек для запасного блока боеприпасов. Выложив пачку патронов, масленку, подвинув рулон бумаги для чистки оружия, комендант начинает учить:

— Чтобы откинуть барабан револьвера, надо…

С невозмутимым лицом я уже выполнил необходимые действия и снимаю старую консервационную смазку. Снаряжаю пластину, вторую… Щелчок, револьвер в боевом состоянии.

— Почему-то я уверен, что стрелять из него ты умеешь.

— Тир есть, Петр?

— Хотим переделать один из складов, но не решили еще, куда деть имущество. На улице стрелять нельзя ― горы, звук очень далеко разносится.

— А как учите бойцов?

— Так пока и учим. Сержант, здесь не Мертвые земли, до стрельбы дело дойдет нескоро.

Что-то это мне не нравится. Ладно, не мой монастырь, пока выступать не буду.

— Вот тебе еще руководства по разборке и чистке винтовки и револьвера для проведения занятий. На пистолет нет, но ты сам все знаешь.

— Петр, какие занятия завтра мне вести?

— Сходи спроси у командира или Олега. Что еще хотел сказать? Завтрак в восемь, обед в час, ужин в семь. Прикинем график проверки караула, до тебя очередность доведем. Все, Сержант, обживайся, знакомься с людьми, просто отдохни. Захочешь выйти за территорию лагеря ― сначала узнай у меня суточный пароль. Сегодня: «весна», отзыв — «воля».

— Спасибо, Петр.

На улице прикинул, как разместить кобуру, чтобы меньше тревожить рубец натянувшимся ремнем. Получилось, как у немцев в Великую Отечественную ― на животе слева. Нормально, главное, ствол выдергивать удобно.

Часовой у двери партизанского штаба доложил в телефонную трубку, захожу. Командир и зам. Олег с дружелюбной улыбкой окидывает взором:

— Отлично, Сержант! Виден опытный боец. Только револьвер не на той стороне.

152