Без права на жизнь - Страница 25

— Точняк, по делу базаришь, Боров. Это же на Зомбаке ты крайний раз поднялся?

— Ха! Я на нем три раза поднимался. Забивал, что вежливый, что сортировку выдюжит и что Шило завалит. Мля, сейчас ещё раз забьюсь — с Ломом. Он мне в контры против тебя, зомбачок, но обломится. Будешь шнырем, я сказал.

— Благодарю, законник Боров. Буду должен.

— Не ссы, если ты тех, то сочтешься, да ещё и поднимешься. Лады, Рыба, канаем назад.

Бандюки аккуратно загасили окурки и ушли.

— Всё номано, Сеант?

— Да, Солдат, похоже, всё нормально. Если меня поведут к Кенту, сразу иди к ребятам Кэпа в ангар. Запомнил, братишка?

— Я хоо апонил, Сеант.

— Молодец. А сейчас пошли шалаш доделаем, да опробуем, что получилось.

Получилось отлично. Солнышко нагрело так, что внутри стало жарко и душновато. Приоткрыв полиэтиленовый занавес входа, завалились на тюфяки. Напарник задремал, я обдумывал тактику поведения на неизбежной встрече с Кентом. О, обеденный колокол!

— Зомбак!

Боров перехватывает нас ещё на подходе к ангару. Да, эффектно выглядит и распоряжается своими с грозным видом. Похоже, ему докладывают вернувшиеся с поисков. Подходим.

— Все, Зомбак, канаем к Кенту, потом пожрешь.

— Я понял, законник Боров.

Просительно указываю глазами на Солдата. Боров вникает на лету:

— Корень, берешь этого дохляка, канаешь к раздаче, пусть Черп нальет жрачки на двоих, потом отводишь в барак. Где Кэп кантуется, знаешь? Отдашь парня им. Врубился? Канай.

Успокоительно киваю братишке, расходимся. Боров по дороге инструктирует:

— Короче, приём в шныри ― это типа правки. Пасть сам не разевай, отвечай, когда спросят, думай, не борзей. Фуфло будет гнать Лом, ты стой на своем твердо. И говори только правду: Кент дотошный, умный, памятливый, его хрен наколешь. Понял?

— Да, законник.

— Лады, я, если что, и на себя взять могу.

У Кента оказался настоящий рабочий кабинет в пятом ангаре. Классическая приёмная с лавкой, журнальным столиком и стульями. Здоровый, выбритый охранник у дверей. Боров ткнул пальцем:

— Сиди, жди.

Благодетель зашел в кабинет. Я успел увидеть только небольшой тамбур (ничего себе), двустворчатые пластиковые «под дерево» двери закрылись на пружинах. Осторожно оглядываюсь. Мда, цивилизация: навесной потолок, две лампы дневного света, аккуратно окрашенные стены, небольшое деревце в кадке в углу. Охранник в чистых, но неглаженых брюках и рубашке. На ногах приличные летние туфли.

Я уже заскучал и подумывал, можно ли полистать журналы, когда Боров выглянул и махнул рукой.

Да, кабинет роскошный. Два стола буквой «Т», застекленный шкаф с папками, во главе Кент в бежевом костюме и шейном платке, справа бандюк, который командовал на сортировке (точно, Лом), слева присаживается Боров. На столе письменный прибор, моя папка, калькулятор. Кент внимательно меня рассматривает, Лом косится с явной неприязнью, Боров с серьезным лицом украдкой подмигивает.

— Ближе подойди.

Делаю два шага.

— Ты хорошо понимаешь, зачем тебя сюда привели?

— Да, сэр Кент.

— От моего решения зависит вся твоя дальнейшая судьба. Ты можешь зажить по-человечески, а можешь сегодня же оказаться в карьере. Поэтому отвечай только правду. Ты понял?

— Да, сэр Кент, я всё понял.

— Законник Боров сказал, что эту вещь ты отремонтировал сам. Это правда?

— Да, сэр Кент.

— Чем ты ремонтировал?

— У меня в шалаше, сэр Кент, есть инструменты. Шалаш ― это место, где я живу, инструменты спрятаны рядом.

— Гонит (это Лом).

— Где ты взял инструменты?

— Что-то нашел, что-то сделал сам, сэр Кент.

Холеная рука ложится на папку.

— Это тоже отремонтировал ты?

— Да, сэр Кент. На папке слетела застежка молнии. Я разогнул и снял стопор, вправил молнию. Мой друг отполировал папку тряпочкой с кремом.

— Каким?

— Для рук, сэр Кент, другого не было.

— В натуре, гонит.

Боров выкладывает на стол зажигалку.

— А это ― гонит?

Очки.

— Гонит?

Встаёт, трещит застежкой ремня:

— Нехилый гон получается, а, Лом?

Кент рассматривает очки.

— Как ремонтировал?

— На очках была сломана дужка, сэр Кент, и выпадало стекло. Оправу аккуратно выправил, стекло перестало выпадать, вывинтил винт крепления дужки, поставил целую дужку от других очков.

Боров одобрительно кивает. Продолжаю:

— В зажигалке, сэр Кент, сточился кремень, согнулась пружина. Я взял детали от другой, заменил. В ремне испортилась возвратная пружина. Разобрал застежку, поставил похожую пружину от авторучки, отшлифовал кнопку, собрал. Также отполировали.

— Ты сейчас назвал несколько специальных слов. Откуда их знаешь?

— Я не могу сказать, сэр Кент. Знаю, но откуда ― не помню.

— А как ремонтировать, откуда знаешь?

— Не помню, сэр Кент. Вижу сломанную вещь и понимаю, как она устроена и как её ремонтировать. Само в голове всплывает.

— Да гонит он, Кент. Помню, не помню. Фуфло.

— Ты так думаешь, Лом? Зомбак, руки покажи.

Протягиваю руки, поворачиваю.

— Ничего не видишь?

— А хули там видеть? Грабли как грабли.

— Они чистые, Лом. И ногти подстрижены. На лицо его посмотри.

— Ну, рожа.

— Он выбрит. Чем одеколонился, Зомбак?

— Лосьон «Олд мэн», сэр Кент.

— А ещё он причесан. Расчёска где?

Достаю, показываю расчёску.

— Хорошо. Когда стирал майку и рубашку?

— Вчера, сэр Кент.

Допрос прерывает стук в дверь и появление ещё одного законника. По-моему, Вялый.